И чудно и чудно'.

четверг, 22 января 2009

02:18

Я, практически, очень хорошо помню, как это всегда начинается; как это начиналось в последний раз. Мало того, концовка у рассказов подобного сорта всегда отдаёт ощущением непритязательного обвинения миру за жестокость, свершенную над кем-то. Вспомните Ромео с Джульеттой — разве это не мир виноват в их трагедии? — конечно.
Как бы там ни было, а художник никогда не пропустит ошибки другого художника, указав ему область на картине, где она допущена, но себе же не простоит и одного неверного мазка, черты, точки — если художник, конечно, хороший.
Вы, должно быть, где-то, каким-то своим краем понимаете — о чём, я, собственно, толкую, что пытаюсь рассказать своим обедневшим от бездействия языком и словом, готовым срываться на пошлое «собстна» в начале каждого предложения. Вот, пожалуйста — большими интеллектуалами мнят себя люди небольшого ума, и, показатель времени — у них получается внушить это окружающим. Обидно и несколько даже глупо вот так, вдруг, обнаруживать, что, как бы ты не крутился, что бы ни читал — тебя всё равно будет выдавать, как недостойного простая привычка курить после еды или грызть надоевшие ногти, говорить «пожалуй» в начале каждого предложения. Тьфу. Мерзко. В чём можно оценивать благородство натуры — в том, что человек знает как правильно есть моллюсков и как пить воду во время обеда? или в том, что человеку внутренне неприятно говорить бранные слова не по делу, а так же когда ему не нужно следить за чистотой своей речи — никаких «паразитов», и, упаси боже — фекально/тому подобных тем в разговоре не употребляет? — я не знаю, если честно, каждый выбирает по себе.
Подобно я хотел бы сказать и о состоянии внутреннем: люди, кичащиеся, провозглашающие свободу оказываются, порой, настолько закрепощёнными, слабыми, пассивными, что просто злость берёт, когда доходит до действий, до дела, когда нужно всего-то (даже не протестовать) от этих людей получить уверенный ответ — да, или нет, а оказывается, что они не могут, не умеют, не имеют вдруг откуда-то взявшихся прав на то, чтобы решать определённые вопросы, связанные с их судьбой. Начинаешь задумываться — а разве хоть кому-то в твоей жизнь, чёрт тебя дери, понадобилась твоя тяга к жизни, к независимости, к свободе выражения мысли?
Дьявол, неужели так трудно быть определёнными? Почему люди добрые и спокойные на первый взгляд на поверку оказываются злобными, ненавидящими те или иные вещи в той или иной ситуации. Обидно и, порою, даже больно наблюдать за тем, как ненависть порочит чувства или порывы. Страшно и глупо. Совсем, как в сказке.

Не помню, кто это сказал, но солидарен полностью: «Человеку должно, стоя на краю обрыва, не бояться упасть, но опасаться падения.Стоя на пороге войны — не стараться убить, а искать мира. Стоя перед любимой — не сгорать от страсти, но согревать нежностью. Перед согрешившим — прощать, но не строить обвинения в обиде.»

Всё равно, любовь (в широком смысле слова) — это Ultima Ratio куда более сильный, что что бы вы там ни назвали.